— Веромир! — Трубецкой откинулся на спинку кресла, и его голос вдруг стал холодным и серьезным. Девушки, сидевшие рядом с ним, сразу напряглись.

— Я хочу в этом узком кругу союзников, — проговорил он и как-то странно посмотрел на Гвоздева, но тот встретил его совершенно безмятежным взглядом, — поднять вопрос, который в будущем может стать яблоком раздора между нашими родами. О том самом покушении на тебя, Веромир, которое, как оказалось, организовали мои дочери.

М-да. Взгляд, которым окинул своих дочерей Сергей Ильич, говорил о многом. Даже меня впечатлило. Сестры побледнели. Брат же вообще опустил глаза в стол.

— Они, наверно, хотят сами рассказать об этом позорном событии, которое бросило тень на наш род…

М-да. Таким голосом можно воду заморозить. Но думаю, что все-таки больше работа на публику, естественно. Но девушки явно напуганы… тут можно было понять сразу. Интересно, что он им говорил?

— Кхм… — откашлялась Вероника. — Уважаемый Веромир! Приносим свои извинения. Конечно, этого мало, но мы с сестрой все-таки надеемся, что ты сможешь нас простить…

Вот интересно-то! Мне почему-то казалось, что девушка говорит искренне. Или у нее такие актерские способности?

А тем временем на меня смотрели две пары глаз, в которых была странная смесь надежды и страха. Я покосился на Гвоздева. Ну, тут не надо было быть физиономистом чтобы понять, что он только за то, чтобы я примирился с сестрами. Что ж, но я не Гвоздев.

— Я уже говорил вам, девушки, что зла на вас не держу. Что было, то было. Но, повторюсь… — На этот раз мой взгляд был адресован внимательно наблюдавшему за мной Трубецкому. — Доверять вам, извините, не могу. Как это правильно говорится… между нами мир и согласие, но не дружба.

Сергей Ильич нахмурился. Явно не это он ожидал от меня услышать. О, как! А он, что, думал? Дурачок лопоухий Веромир растает от щенячьего женского взгляда? Нет, господа, покушение есть покушение! Меня хотели убить, к тому же по совершенно бредовой причине. Девушкам придётся сильно постараться, чтобы доказать мне, что они изменились. Вот не верю я им!

Тем временем я выдержал взгляд Трубецкого. Сергей Ильич, наконец, кивнул.

— Я понимаю вас, Веромир. Как никто понимаю. Но думаю, что мои дочери все-таки сумеют убедить вас в своей лояльности и преданности нашему союзу…

После этой фразы разговоры как-то само собой заглохли. Над столом повисло напряжение. Девушки старались отделываться односложными ответами, периодически бросая исподтишка взгляды то на меня, то на отца. Виктор вообще и нескольких слов не сказало за время нашего обеда. Так что закончился наш торжественный обед в тишине, после чего Трубецкой пригласил нас с Гвоздевым в свой кабинет, оставив своих отпрысков в одиночестве.

— Вы простите уж моих дурочек! — произнес первым делом Сергей Ильич, когда мы устроились в креслах в его кабинете и перед нами на низком столике появилась бутылка коньяка и три пузатых бокала. — Сами не знают, что делают. Молодость…

Я еле сдержался от того, чтобы объяснить этому «деловому» князю, что воспитывать детей лучше надо, и лишь кивнул.

— На самом деле они добрые девочки.

Отлично! Добрые девочки, устраивающие покушения! Доброта так и прет!

— Я уже поэтому по вопросу все сказал, Сергей Ильич, — сообщил я ему. — Все будет зависеть только от ваших «добрых» девочек.

— Они постараются, — уверенно заявил тот.

— Вот и посмотрим, — не стал я спорить.

— Уважаемый Сергей Ильич! — вмешался в разговор Гвоздев. — Я, конечно извиняюсь, но думаю, у нас есть еще темы для разговора?

— Есть, — с недовольным видом от того, что его перебили, кивнул Трубецкой. — Мы с Голицыным заинтересованы в том, чтобы ваш клан развивался как можно быстрее. Учитывая растущее влияние Годунова, да и политическую обстановку в мире, наш союз должен быть сильным.

— О чем вы говорите? — опередил я Гвоздева. — Что вы имеете в виду, говоря про политическую обстановку?

— Приближается война, Веромир, — огорчённо заметил тот и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Ты с нами?

— С вами, — твердо ответил я. — В любом случае, кто будет на стороне Годуновых, мои враги…

— Я бы так однозначно не утверждал, господин, — аккуратно вмешался Гвоздев. — Только Годуновы заслуживают мести, но месть надо совершать с умом…

— Твой Глава дипломатии прав, Веромир, — внезапно улыбнулся Трубецкой. — Нам нельзя делать резких движений. Соверши мы ошибку, и будет война. Поэтому надо действовать аккуратно. К тому же… — Он вновь посмотрел на меня своим холодным взглядом. — Я могу с тобой быть откровенным. И могу надеяться, что то, что сейчас прозвучит в этой комнате, останется между нами?

— Конечно, — возмущенно заявил я.

— Тем не менее, я вынужден заставить тебя и твоего спутника поклясться с помощью ритуала.

Вот тут я немного подвис и растерянно посмотрел на Гвоздева. Но тот казался абсолютно спокойным и просто кивнул. Что ж…

— Хорошо, — ответил я, и через пять минут, во время которых мы провели этот нехитрый ритуал, Трубецкой произнес:

— По моим данным, вполне возможно, что правитель Российской Империи скоро сменится….

Глава 12 «Игры аристократов ч. 2»

— Откуда у вас такая информация? — Гвоздев хмуро смотрел на вальяжно развалившегося в кресле Трубецкого.

— Поверьте, у меня есть свои надежные источники.

— А подробнее можно? — поинтересовался я.

— Подробнее… — хмыкнул хозяин дома. — Можно подробнее. Всем известен уважаемый князь Скуратов?

— Да, — кивнул я, — кому же он неизвестен?

— Это его идея. И он является основной движущей силой переворота. Влияние у главы СБ Российской империи сами знаете какое. К тому же, министр обороны поддерживает его.

— Суворов? — Гвоздев удивленно посмотрел на нашего собеседника. — Он же предан Императору.

— Был предан, — саркастически хмыкнул Трубецкой. — В последнее время он близко сошелся со Скуратовым…Он, конечно, не будет предпринимать первым никаких шагов. Суворов еще тот осторожный пес, но, если все пройдет удачно, он присоединиться к перевороту.

— Все равно не понимаю, — покачал головой Гвоздев. — Насколько мне было известно Скуратов всегда был верным псом Императора. Что случилось?

— Честно скажу, не знаю… — признался мой собеседник. — Сам был удивлен, когда узнал об это. И тоже не поверил. Но, увы, у меня есть запись разговора Скуратова с Суворовым.

— Но как? — Павел ошеломленно посмотрел на него. — Где?

— У меня свои источники, — загадочно улыбнулся Трубецкой. — Вы мне не верите? — Он ехидно посмотрел на Гвоздева.

— Верю, — вдохнул тот, — хотя все это странно.

— Я, честно говоря, не понимаю, — вмешался я. — Если есть подобная информация, то что мешает вам сообщить ее Императору? Сразу бы вопрос решился…

Гвоздев с Трубецким переглянулись.

— Не все так просто, Веромир. — задумчиво посмотрел на меня князь, — к тому же Рюриковичи если ты помнишь закрыли глаза на уничтожение твоего рода… я думал ты будешь рад тем что отомстишь одному, самому высокопоставленному врагу…

Но… — начал было я и остановился. А ведь Трубецкой-то был прав. Нет, мне, конечно, «плюшек» Император насыпал много…только вот, с другой стороны, получается, что меня просто купили? Но мое обещание, данное матери, никуда не делось, и как бы то ни было, вины с Императора я не снимал. Блин, и что теперь делать?!

— Что говорил тебе Император на приеме? — спросил Трубецкой, от которого явно не укрылось мое замешательство. — Дай угадаю: скорей всего, сказал, что ты просто не знаешь причину конфликта… ты, мол, не знаешь почему он начался и что там такое произошло.

— Именно так, — кивнул я, — и мне, честно говоря, непонятно, почему это от меня скрывают. Почему это такая тайна? Может, вы знаете?

— Нет, Веромир, не знаю… Я стал свидетелем конфликта и, как уже говорил, не был союзником твоего отца. Да и не стал бы он обращаться к кому-то за помощь, не тот у него характер. И никто из Великих родов не знал, кроме, думаю, Годунова, Скуратова и Рюриковича. А если и еще кто-то знал, то, думаю, они все были связаны клятвой. Кстати, я сам пытался это выяснить, но, увы…. Вообще, если ты даже поищешь по Рунету, то причин не найдешь.